Вдали снова прогремел гром. "Будет дождь…" Сердце снова кольнуло тупой иглой. Лацца еще недолго понаблюдала за тем, как Метцингер укладывается спать, потом молча повернулась и пошла к лестнице. Первый этаж, холодный и мрачный второй, потом третий… Проходя по коридору, она заглянула в комнату к Дэну: он сидел за письменным столом, освещенным желтой настольной лампой, и что-то печатал на машинке - внимательно и сосредоточенно… Потом зашла на кухню и, не зажигая света, несколько минут постояла у окна, за которым сгущались темные облака.
Когда она поднялась на крышу, небо уже полностью заволокло. Со стороны Периметра один за другим налетали резкие порывы ветра, над головой сплошной стеной шли черные тучи. Она поднялась на платформу и немного постояла у края, разглядывая погружающийся во тьму горизонт. Почтовые ящики шатались и скрипели. Наверху трещал почти невидимый в темноте сигнальный флажок. Где-то уже совсем близко, почти над самой головой, прогремел гром.
Справа зажегся свет: недалеко, на дороге, рядом с автобусом - там, где Дэн повесил фонарь. Лацца в последний раз обвела взглядом горизонт, отвернулась и пошла вниз. В кухне было все так же темно, Дэн все так же что-то отстукивал на машинке. Спустившись в холл, она осторожно, на цыпочках подошла и взглянула на Метцингера: он уже спал. Она тихо открыла входную дверь и вышла на улицу…
…Фонарь качался над лужей - над этой вечной, никогда до конца не просыхающей лужей, разлившейся поперек всей дороги. Рядом, недалеко от обочины, на низком бетонном постаменте стоял древний автобус: неизвестно откуда взявшийся здесь раритет, сумевший каким-то чудом пройти сквозь столетия. Судя по его внешнему виду, за памятником уже много-много лет никто не ухаживал. Лобовое стекло треснуло, крыша почти проржавела, краска с боков облезла. Рассыпалась в крошку резина, салон уже начал зарастать мхом и травой… "Все однажды исчезнет. Всему отведено свое время. Ничто не избегнет своей судьбы…"
Лацца залезла внутрь. Села на место водителя, покрутила обмотанный изолентой неровный руль. Ехать было некуда. Она посидела еще немного, потом вышла, выбралась на дорогу и подошла к краю лужи. И с той, и с другой стороны черный асфальт терялся в мутной илистой глубине, в центре которой тонуло темн
